Интервью заместителя Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Вершинина газете «Известия», опубликованное 26 февраля 2020 года

 

Вопрос: Как Москва относится к новой операции Евросоюза по контролю за соблюдением оружейного эмбарго? Нет ли опасений, что может повториться сценарий 2011 года?

Ответ: Ливия сегодня – один из острейших международных вопросов. Он регулярно рассматривается в Нью-Йорке на уровне Совета Безопасности ООН. Очень важной была встреча в Берлине на уровне глав государств, в которой принял участие Президент Российской Федерации В.В.Путин. По итогам этой встречи была принята и резолюция Совета Безопасности. То, о чем Вы спросили, вытекает из усилий, которые в последнее время прилагались, чтобы что-то поменять в Ливии к лучшему.

Мы помним о 2011 годе и всегда напоминаем, что в результате агрессивных действий, в первую очередь стран НАТО, произошел слом государства в Ливии. И мы получили очень серьезный очаг напряженности на берегу Средиземного моря недалеко от Европы, в Африке. Никак не удается погасить очаг напряженности, привести ситуацию к общему знаменателю. Мы поддерживаем усилия Организации Объединенных Наций, спецпредставителя Генерального секретаря ООН Г.Саляме, который этим занимается. Для нас очень важно, что во всех резолюциях, которые принимались Советом Безопасности ООН по Ливии в целом, говорится, что речь идет о политическом процессе, который ведут сами ливийцы. Мы ориентируемся на учет позиций ливийских сторон. Важно еще, что наши усилия и усилия международного сообщества основываются на принимаемых Советом Безопасности решениях.

Я хочу подчеркнуть два важнейших для нас момента, когда мы говорим о Ливии. Первый – нужно, чтобы сами ливийцы определяли свое будущее, участвовали в миротворческих усилиях по преодолению конфликта и его урегулированию. Второй момент – надо, чтобы это всё соответствовало резолюциям Совета Безопасности ООН, которые принимались. Это касается и контроля за осуществлением эмбарго, за его нарушением и в целом ведущей роли международного сообщества в разрешении этого конфликта.

Именно с этой точки зрения мы смотрим на то, что произошло на этапе подготовки к Берлинской конференции, во время и после нее. Решения региональных организаций, в том числе Евросоюза, должны четко вписываться в мандат и резолюции Совета Безопасности. Если решение за эти рамки выходит, то это неприемлемо и является источником обеспокоенности. Я вновь говорю о ведущей роли Совбеза и его решений. Это же касается того, как мы смотрим на эффективность прилагаемых усилий с точки зрения вовлечения или подключения к этим усилиям самих ливийских сторон. Без них что-либо делать – плохо, неэффективно, за них решать нельзя. Именно поэтому мы встречаемся со всеми сторонами, приглашали их в Москву. Именно поэтому мы настаиваем на том, чтобы решения принимались на основе участия ливийских сторон, иначе это не будет работать. В этом мы убедились за последние годы, когда все мы в разной степени занимались ливийским урегулированием.

Вопрос: То есть сейчас Россия ждет дополнительной информации о миссии Евросоюза?

Ответ: Повторю, для нас очень важно, чтобы то, что решают европейцы о своих действиях по Ливии, соответствовало резолюциям Совета Безопасности. Они не могут выходить за рамки мандата, который установило для этих действий международное сообщество в лице Совбеза.

Вопрос: Россия неоднократно заявляла о нарушении прав человека в отношении лиц, незаконно арестованных американцами на территории третьих стран. Это касается Константина Ярошенко, Виктора Бута, Романа Селезнёва. Планирует ли Москва поднимать этот вопрос на международных площадках? Есть ли у России намерение заключить соглашение об экстрадиции с теми странами, с которыми его ещё нет? Может быть, с США и Израилем?

Ответ: У нас вызывают возмущение и негодование случаи, о которых Вы сказали. К сожалению, им уже много лет. Арест Константина Ярошенко – совершенно беззастенчивый захват гражданина России на территории третьей страны. В последнее время таких захватов не было, но было серьезнейшее давление американцев на своих союзников, чтобы они выдавали в США россиян – их фамилии известны. Причем американцы абсолютно не утруждают себя какими-либо цивилизованными методами общения с российскими гражданами – их принуждают к заявлениям, самооговору и так далее. Мы этого не принимаем, осуждаем и считаем, что это полностью противоречит попыткам американцев представить себя в роли последователей демократических ценностей, в том числе в правозащитной и правоохранительной областях.

Я не знаю ни одного контакта с американцами, где бы мы эти вопросы не ставили в резкой форме. Продолжим это делать и на международной арене. Мы делаем это в первую очередь в Женеве в Совете ООН по правам человека (СПЧ), делаем это в Нью-Йорке, прибегаем к различным международным правозащитным процедурам. Всё это мы используем.

Я считаю, что соглашения об экстрадиции должны быть в обойме нормальных отношений с нормальными странами. Другое дело, что это двустороннее движение – мы должны видеть шаги навстречу со стороны других государств. Плюс к этому понятно, что такие соглашения требуют очень серьезной внутриведомственной координации в любой стране: России, США, других местах. Могу только подтвердить, что все эти наши люди находятся в зоне повышенного внимания. Наши консульские учреждения и посольства в этих странах, в США в первую очередь, имеют постоянные поручения тщательно следить за этим и добиваться встречи с нашими людьми, не допуская никакого дискриминационного отношения к российским гражданам.

Вопрос: 24 февраля в Женеве открылась 43-я сессия Совета ООН по правам человека. Россия намерена подать заявку на участие в этом Совете на период с 2021 по 2023 год. Мы там не участвовали с 2015 года. Когда решится этот вопрос, и каковы наши шансы попасть в СПЧ ООН? Если мы не войдем в число этих 47 стран-делегатов, что мы от этого потеряем?

Ответ: Больше всего от нашего членства приобретет международное сообщество и сам Совет по правам человека. Наша позиция: права человека в комплексе – а их чрезвычайно много – очень важны, по ним надо работать, но делать это без политизации, без стремления, которое мы часто видим, в Женеве в том числе, ухватиться за какой-то правозащитный аспект и сделать это политическим орудием давления на ту или иную страну, неугодную кому-то. У России очень взвешенные подходы, сбалансированные, если хотите, потому что права человека – это «океан». Среди них – права женщин, детей, гендерные моменты, вопросы меньшинств и т.д. В любых вопросах, которые Вы возьмете, мне кажется, наш взвешенный подход вызывает уважение. Поэтому я говорю, что если Россия окажется в СПЧ, будет лучше для Совета и международного сообщества.

Выборы пройдут в октябре. Мы уже прилагаем усилия, чтобы довести до всех наши аргументы – если хотите, плюсы нашего членства в СПЧ. Посмотрим, я настроен очень оптимистично, исходя из того, что уже сказал.

Вопрос: Считаете ли Вы нынешние действия Всемирного антидопингового агентства (WADA) частью политического давления на Россию? Чувствует ли себя Москва несколько изолированной в этом плане на международной арене?

Ответ: Я не думаю, что спорт высоких достижений, соревнования любого уровня – регионального, а тем более международного, – возможны без участия России. Это не просто слова. Вся история российского спорта показывает, что без участия наших спортсменов любое мероприятие теряет. Мы же действуем транспарентно в том, что касается защиты интересов российских спортсменов и, естественно, защиты интересов Российской Федерации.

Мне кажется, что в конечном счете должна восторжествовать правда, процессы, которые сейчас идут, – арбитражные суды и так далее – покажут, что Российская Федерация исполняет все требования олимпийского движения и иных международных спортивных организаций и имеет полностью заслуженное право претендовать на то, чтобы наши спортсмены участвовали во всех международных мероприятиях. Говорить о заговоре, конспирологии… Я не исключаю, что у кого-то есть желание на этом фронте попытаться нанести политический или спортивно-политический ущерб России, но не вижу оснований для того, чтобы такие замыслы и усилия были успешными.

Эта публикация на сайте МИД