Денис Мантуров: РФ к 2021 году будет выпускать миллионы доз вакцин от коронавируса в месяц

Российские фармплощадки готовятся к производству вакцин от коронавируса и уже в сентябре начнут их серийный выпуск, рассчитывает глава Минпромторга РФ Денис Мантуров. О том, где и в каком количестве будут производиться вакцины, куда Россия будет поставлять свои аппараты ИВЛ и маски, когда восстановится промпроизводство в стране, что ждет нашу авиаотрасль, автопром и торговые центры, а также когда в РФ появится первый отечественный электромобиль, министр рассказал в интервью ТАСС.

— Денис Валентинович, прошла уже половина этого года, сложного для всей страны, для вашего министерства и промышленности в целом. Как вы сейчас оцениваете ситуацию? Можно ли говорить, что началось восстановление? Какими будут показатели по промпроизводству?

— В определенном смысле, наверное, о восстановлении можно сейчас говорить, потому что мы видим определенную позитивную динамику. Если в апреле падение (в обрабатывающей промышленности — прим. ТАСС) было до 10%, невзирая на положительный результат первого квартала, то в мае падение было уже 8%, в июне — 7% с небольшим. И я рассчитываю, что результат июля продолжит тренд восстановления. Понятно, что все равно с минусом к предыдущему году, но есть плюс по отношению, например, июня к маю текущего года — рост 8%.
А что касается результатов всего года, если вся вторая половина года будет идти с такой же динамикой, как июнь и, надеюсь, июль, думаю, мы выйдем или на совсем небольшой минус — 4–5% (по промышленному производству — прим. ТАСС), или закончим примерно на уровне прошлого года, если не будет второй волны эпидемии. А если будет вторая волна, мы будем ко всему готовы. Но этого, конечно, не хотелось бы.

— А есть ли понимание, в каком месяце может появиться плюс по промпроизводству?

— Думаю, что плюса в июле будет недостаточно для нивелирования негативных эффектов начала года. Я очень рассчитываю, что по итогам сентября мы по крайней мере выйдем в ноль к сентябрю 2019 года.

— На одном из совещаний вы говорили, что министерство рассматривало возможность отказа от выпуска аппаратов ИВЛ, потому что не было спроса. Весной спрос появился, однако затем произошли пожары в больницах. Что будет с госконтрактом на те 6,7 тыс. ИВЛ?

— Он будет исполнен. По производству мы идем с опережением, вообще, у нас контракт до конца года, но мы его завершим максимум до конца августа — начала сентября.

А что касается результатов испытаний, мы рады, что справедливость восторжествовала. Очень грустно, что были жертвы, больные погибли, находясь в палатах, и были предположения, что причина именно в ИВЛ. Но результаты всех испытаний Росздравнадзора показали, что никакого отношения к случившемуся (ИВЛ — прим. ТАСС) не имеют, следственные органы дальше продолжают свою работу, выясняя, в чем все-таки была реальная причина. Росздравнадзор выдал регистрационное удостоверение с изменениями, которые было необходимо внести. Это говорит о том, что Росздравнадзором официально возобновляется работа той партии ИВЛ, которая была произведена. Мы и внутри страны будем продолжать поставлять аппараты, и будем выполнять экспортные контракты, в том числе отрабатывать новые заявки от тех стран, которые заинтересованы в нашей продукции.

— А какие планы по экспорту?

— Я думаю, что таких объемов, как 500–600 аппаратов ИВЛ, которые приобретались Узбекистаном или Италией в пик пандемии, мы, может быть, и не будем иметь, но все равно речь идет о сотнях ИВЛ по тем странам, с которыми сейчас идет работа. На разных этапах переговоры о поставках в Белоруссию, Египет, Израиль, Индию, Италию, Казахстан, Кувейт, Пакистан, Сербию, Узбекистан, Украину аппаратов КРЭТа и в Германию, Индонезию, Йемен, Перу, Таиланд аппаратов производства компании “Тритон-ЭлектроникС”.

По году почти 7 тыс. аппаратов будет произведено и реализовано только внутри страны по госконтракту, также были заранее законтрактованные регионами заказы, плюс экспорт — всего, я думаю, в этом году в России будет произведено около 12 тыс., а с учетом возможной закладки в резерв возможно производство до 15 тыс. аппаратов в этом году. Это исторический рекорд.

— Российские компании за пандемию смогли очень быстро нарастить производство средств индивидуальной защиты (СИЗ), тест-систем, антисептиков и даже начали экспорт товаров. Какие поставки и в каких направлениях уже были?

— Без учета гуманитарных поставок — мы уже отправили образцы масок и костюмов в ряд стран, например в Финляндию, для изучения потенциальными покупателями. В середине июля 30 тыс. костюмов инфекционной защиты, включая защитные очки и щитки, респираторы и одноразовые перчатки были поставлены в Туркменистан для нужд Министерства здравоохранения. В конце этой — начале следующей недели уйдет пробная партия защитных масок в Грецию. Образцы дезинфицирующих средств были направлены в Словению для прохождения сертификационных процедур. Работаем со словенской, польской и словацкой сертификационными лабораториями по вопросу сертификации нашей продукции. Сроки сертификации в зависимости от продукта составят от нескольких недель до нескольких месяцев. После получения европейской сертификации планируем принять участие в соответствующих конкурсах. Надо сказать, что у наших производителей конкурентные условия и цены, особенно по тем компаниям, у которых полный цикл производства.

Кроме того, у нас уже состоялись коммерческие поставки тест-систем в Египет, а также ведутся переговоры с Пакистаном, идет согласование контрактной цены.

— А резерв СИЗ уже создан?

— Нет, резерв СИЗ будет как раз сейчас, в ближайшее время наполняться. Мы ожидаем в ближайшие дни выхода соответствующего распоряжения и последующего исполнения самих заказов. С учетом того, что сейчас процедуры ускоренные и более упрощенные, мы рассчитываем на то, что снижение объемов потребления обеспечит демпфер для последующего, надеюсь, объема поставок на экспорт. Росрезерв будет демпфером, излишки производства СИЗ при падении спроса могут быть направлены в госрезерв, а при резком увеличении спроса — выпущены из него.

— Вопрос, который волнует всех: начнется ли у нас в этом году промышленный выпуск вакцин от коронавируса? Будет ли это одна вакцина или несколько?

— Да, конечно. Как минимум одна — точно да. Институт им. Н.Ф. Гамалеи работает по серийному производству с тремя предприятиями с площадками во Владимирской, Ярославской и Московской областях — это “Генериум”, “Р-Фарм” и “Биннофарм”. Все предприятия готовятся к этому, идет отладка технологий, институт постоянно на связи с этими предприятиями. Кто-то докупает оборудование, в частности реакторы. Мы очень рассчитываем, что в сентябре должно уже начаться серийное производство.

— В каких масштабах оно начнется?

— В первую очередь объемы производства будут зависеть от потребности системы здравоохранения. При этом, по предварительным оценкам, за счет запуска контрактных площадок в этом году мы сможем обеспечить объем производства в несколько сотен тысяч доз вакцины в месяц с последующим увеличением до нескольких миллионов к началу следующего года. Мы будем всячески способствовать тому, чтобы эти планы были реализованы.

— Хотелось бы перейти к автопрому. Что будет с производством и продажами в этом году и можно ли уже говорить о прогнозах на следующий год?

— Продажи уже сокращались до своего минимума, на 70 с лишним процентов. Сегодня — по сравнению с прошлым годом — сокращение около 30%. Если говорить по концу года, мы очень рассчитываем, что уйдем в минус не более, чем на 15–20%. Результаты следующего года должны быть не хуже текущего, а с учетом того, что мы все-таки в этом году используем очень серьезные меры поддержки для автопрома, 2021 год должен быть не хуже этого, возможно, с небольшим плюсом.

— Означает ли это, что пока запуска новых программ поддержки автопрома не планируется?

— Мы исходим из того, что какие-то меры господдержки просто будут продлены на 2021 год, но не в таких объемах. Мы точно сохраним лизинг, мы сохраним поддержку перехода на газомоторное топливо, автокредитование, программу “Доступная аренда” в тех формах, которые в прошлом и в этом году демонстрируют свою эффективность и заинтересованность в них потребителей. Если мы говорим про льготное кредитование, мы исходим из того, что этот пакет мер поддержки должен перейти и на 2021 год, остается открытым вопрос объемов. В целом на все меры стимулирования спроса в автопроме правительство выделило в этом году более 45 млрд рублей, это позволит поддержать продажи более 200 тыс. автомобилей во всех сегментах.

— Какова сейчас загрузка автозаводов и сколько она составит в среднем по итогам года?

— Мощности, созданные в стране, рассчитаны на производство 3 млн автомобилей в год. В прошлом году было произведено 1,7 млн автомобилей, в этом, конечно, будет меньше. В прошлом году было загружено чуть больше половины мощностей, в этом году будет 40–44%.

— В острую фазу кризиса ряд автоконцернов был в простое, ожидаете ли повторной приостановки производств из-за недостаточного спроса, проблем с компонентами?

— Мы надеемся, что до остановки производств, аналогичной весенней, дело не дойдет. При этом мы прекрасно понимаем, что в летний период, когда компании планируют традиционный корпоративный отпуск, такие технологические перерывы возможны.

Если говорить о причинах, связанных с автокомпонентами, я не думаю, что будут остановки, связанные с этим фактором. В части автокомпонентов были определенные проблемы в начале года, хотя были сформированы страховые запасы по продукции китайских предприятий, которые просто закрывались на период пандемии, по некоторым их на несколько дней буквально не хватило. На самом деле это катализировало, конечно, процессы импортозамещения. С учетом балльной системы предприятия активно занимаются процессом локализации производства автокомпонентов, чтобы набрать нужное для получения господдержки количество баллов.

— Когда наши машины будут делаться полностью из российских компонентов?

— Я думаю, что такой целесообразности нет. Мы все-таки исходим из экономической составляющей, не все компоненты целесообразно на 100% производить в стране. Европа, США, тот же Китай — никто полностью у себя не локализовывает производство. Уровень локализации 80% — это тот показатель, на который мы ориентируемся.

— Возможна ли отсрочка дифференциации промсубсидий, пересмотр параметров этой концепции?

— Нет, решение принято и будет исполняться. Новая концепция уже работает.

— До кризиса вы говорили о скором запуске в серию первого российского электромобиля Zetta, что с ним теперь? Прошел ли он сертификацию?

— На сегодняшний день получен код WMI, определяющий статус автопроизводителя, собраны предсерийные электромобили, этап сертификации автомобилей завершен на 70%. Идет опытно-промышленная сборка. Понятно, что пандемия внесла свои коррективы в развитие проекта. Кроме того, коллегам потребовались дополнительные инвестиционные средства порядка 100 млн рублей. Заседание экспертного совета Фонда развития промышленности, в рамках которого в том числе планируется рассмотреть данный вопрос, запланировано на конец августа. Надеюсь, все сертификационные процедуры до конца года должны быть завершены, и в конце года коллеги должны стартовать уже с серийным продуктом.

— Есть ли планы по экспорту?

— Насколько я помню, по изначальному бизнес-проекту, конечно же, да. Вопрос в том, что на рынок каждой страны нужно всегда заходить плавно, учитывать их сертификационные требования и отвечать их потребностям и запросам.

— Если говорить о непродовольственном ретейле, эксперты сейчас прогнозируют уход до трети игроков рынка. Понятно ли уже, какой спад будет в отрасли, как долго он продлится и что вообще ждет российские торговые центры?

— Не хочется давать негативных прогнозов, хочется всегда рассчитывать на лучшее и ориентироваться на это. К сожалению, этот сегмент существенно, если не сказать, что больше всех, пострадал. Падение оборотов непродовольственной торговли, общепита и бытовых услуг на сегодняшний день составляет порядка 80%. Крупные федеральные продуктовые сети пока демонстрируют продажи выше, чем в прошлом году, на 5–10%, региональные сети идут на уровне прошлого года.

И мы видим, что отскок происходит не так быстро, как этого хотелось бы: потребители не очень активно возвращаются в торговые центры, особенно в крупные. Не исключаю, что эта тенденция в определенной степени будет сохраняться и, конечно же, будут возникать сложности у владельцев этих центров и у арендаторов, многие из которых строили бизнес, используя кредитные ресурсы. Мы рассчитываем на здравый смысл финансовых институтов, призываем их находить компромиссы и избегать соблазна, как говорится, “отрейдерить” и забрать бизнес в таких негативных условиях. Но тенденция, как мы видим, в принципе, движется в сторону компактизации торговых центров и популяризации электронной торговли. Давать точный прогноз, что и как будет происходить, — наверное, из моих уст это было бы неправильно. Хотя мы видели и видим, как это происходит, например, в США: крупные мегамаркеты просто закрывались и до сих пор закрыты, и это не связано с сегодняшним коронавирусом, это было далеко загодя.

— Если говорить о такой мере регулирования, как маркировка. Когда может начаться обязательная маркировка воды?

— Хороший вопрос. Это массовый продукт. Мы начали пилот по этому направлению, он должен закончиться в марте следующего года, по результатам будет приниматься решение. Конечно же, мы будем готовиться к моменту завершения заранее, исходя из набираемого опыта. Я очень рассчитываю, что это будет во втором квартале следующего года. Но нужно качественно завершить пилот.

— С 1 июля заработала маркировка лекарств. Некоторые производители заговорили о возможности роста цен или даже дефицита некоторых лекарств. Что вы думаете?

— Дефицит, равно как и повышение цен, маркировка по определению вызвать не может. Но давайте по порядку. Чтобы дефицита не возникло, предусмотрен ряд механизмов, который поможет организациям, которые по объективным причинам не смогли промаркировать отдельные серии препаратов после 1 июля. Например, принято постановление, разрешающее иностранным производителям нанести средства идентификации на таможенных складах, которые имеют лицензию на фармацевтическую деятельность. На территории Российской Федерации имеется семь таких складов. Кроме того, производители (и российские, и иностранные) могут обратиться в межведомственную комиссию при Росздравнадзоре по выдаче согласований на обращение лекарственных препаратов для получения согласования на ввоз или ввод в обращение лекарственных препаратов без нанесения средств идентификации. Такой механизм действует для лекарственных препаратов, произведенных до 1 октября 2020 года. Что касается цены, то вы знаете, что по условиям ГЧП за оператором ЦРПТ закреплены обязательства предоставлять коды маркировки для лекарств стоимостью до 20 руб. бесплатно, за свой счет. А в дорогом сегменте лекарств стоимость маркировки 50 копеек за код просто не имеет значения.

Уже сейчас мы видим хорошие результаты от внедрения маркировки. С ее помощью выявляются случаи, когда в аптеках оказываются лекарства, которые должны находиться в больницах и предназначены для выдачи пациентам. Госпитальные препараты попросту перепродаются недобросовестными работниками медучреждений. Маркировка выявляет такие схемы, делает рынок препаратов прозрачным, а значит, все становится на места. Со всеми этими эффектами совершенно непонятны доводы оппонентов. Или, наоборот, становится ясно, почему было так много желающих это не внедрять.

— По вашей оценке, что теперь ждет авиаотрасль? Спрос на самолеты во всем мире обещает быть крайне низким еще неопределенное время. Не приведет ли пандемия к системному кризису в ОАК?

— ОАК как производственная единица достаточно сбалансирована. Детально последствия серьезного падения авиаперевозок и влияние этого фактора на авиаиндустрию пока оценивать рано. Тем не менее ни о каком системном кризисе индустрии у нас в стране из-за пандемии говорить не приходится. С учетом высоких темпов роста авиаперевозок, в том числе в нашей стране в последние 20 лет, есть основания для оптимизма. Неожиданные небольшие плюсы есть даже в текущей ситуации. Например, в период низкого спроса на действующих маршрутах себя хорошо проявил 100-местный SSJ100 за счет удачного соотношения вместимости и дальности перевозки.

По оценкам мировых производителей и экспертного сообщества, в ближайшие 15–20 лет российскому рынку потребуется до 1500 новых гражданских самолетов. К моменту восстановления мы будем готовы предложить рынку новый среднемагистральный лайнер МС-21, появится новый региональный турбовинтовой Ил-114-300. Уже идут летные испытания систем обновленной версии SSJ100. Так что мы постараемся войти с волной восстановления рынка в правильный резонанс. Есть военный сегмент, где сохраняется гособоронзаказ в рамках госпрограммы вооружений. Более того, президентом были приняты решения относительно сдвижки (заказов — прим. ТАСС) влево для того, чтобы большая часть выполнения этого заказа пришлось на 2020–2022 годы. Надо учитывать и те меры, которые были приняты в части, например, SSJ100, — на 59 самолетов весь финансовый механизм определен. 2020–2021 годы у нас с точки зрения производственной программы сверстаны. Я надеюсь, что за это время авиационный сегмент с точки зрения перевозок должен прийти в норму. По крайней мере, как наши перевозчики декларируют, у нас восстановление идет более быстрыми темпами, чем за рубежом.

— Поддержать продажи “Суперджетов” пока планируется только за счет поставок RedWings? Когда они начнутся?

— Почему только Red Wings? В этом году планируются поставки нескольким эксплуатантам. Если мы говорим про 59 (самолетов — прим. ТАСС), это “Аэрофлот”, это Red Wings, “Азимут”, “Якутия”.

Это, собственно, тот набор авиакомпаний, который уже оцифрован в рамках поставки 59 самолетов, под это сверстаны все меры поддержки — и операционный лизинг, и государственные гарантии, а также другие меры поддержки, которые у нас уже были.
Мы все-таки рассчитываем, что и другие потребители появятся. Но мы намеренно сейчас не форсируем экспорт. Мы научились на ошибках, которые были сделаны на начальном этапе реализации этого проекта, когда недостаточно была сформирована сервисная база, и только сегодня она заканчивает формироваться. Мы точно торопиться не будем. При этом будет продолжаться программа создания модернизированной платформы самолета, которая к 2024 году должна уже завершиться. Кардинально и существенно изменится ситуация в целом и по внутреннему рынку, и по внешнему.

— А когда планируется начать поставку этих 59 самолетов?

— В этом году, в ближайшее время.

— Это будет твердый контракт?

— Конечно. Через российские лизинговые компании воздушные суда будут кому-то в операционный лизинг, кому-то в финансовый лизинг отдаваться.

— Если говорить о финансовом оздоровлении ОАК, по какой модели оно будет проводиться и какую часть долгов закроет бюджет?

— Те токсичные долги, которые были выверены в рамках работы правительственной комиссии, будут, по сути, компенсированы государством за счет погашения и реструктуризации. А что касается суммы, буквально в ближайшее время выйдет постановление правительства, которое будет регламентировать и погашение, и реструктуризацию, и будут известны эти цифры. Это в ближайшие дни будет сделано.

— Продвинулись ли переговоры с Safran по участию в проекте CR929? Подавала ли компания заявку на отбор поставщиков и разработчиков агрегатов?

— Да, подавала. CRAIC прорабатывает с поставщиками авиаагрегатов, авиакомпонентов, в частности и с Safran, возможности их участия в этом проекте. Коллеги в плановом режиме сейчас ведут работу по отбору участников и поставщиков авиаагрегатов.

— Если перейти к телекому, что с 5G, когда у нас появится отечественное оборудование? И есть ли в России планы по развитию 6G?

— Сначала нужно реализовать проекты по 5G, потом уже 6G. И такие планы тоже есть, но пока на начальном этапе. А по 5G имеется полное понимание, мы ждем от Минкомсвязи окончательно принятых решений для того, чтобы мы могли запускать свои инвестиционные проекты. С момента принятия решения и отмашки нужно от года до трех лет в зависимости от тех компонентов, которые предусмотрены в данном стандарте.

— Могли бы вы поделиться подробностями о программе по 6G?

— Пока только могу сказать, что это на уровне НИРовских подходов, которые есть у компаний-производителей “железа” и у дизайн-центров, которые занимаются IT-продуктами.

— Какой вы видите долю отечественного оборудования к 2025 году?

— Если сохранятся те же принципы, которые сегодня сформированы, мы можем заместить до 100% в критической информационной инфраструктуре. С точки зрения участия иностранных производителей они точно должны будут соответствовать тем параметрам и требованиям, которые будут предъявляться в рамках наших подходов по импортозамещению. Мы их не ограничиваем, но так же, как и в автопроме, — это будут баллы.

— А сейчас какую долю на российском рынке имеют наши игроки?

— Минимальную. Я думаю, процентов 15–20 в части закупок для государственных нужд, не больше.

— Как пандемия повлияла на гособоронзаказ и новые заказы?

— Практически никак. Потому что мы своевременно и с регионами, и с интегрированными структурами в ручном режиме формировали все кооперационные цепочки таким образом, чтобы они не были нарушены. Считаное количество производителей четвертого уровня где-то столкнулись с определенными ограничениями и не обеспечили своевременно поставку, что внесло корректуру, но очень несущественную по срокам.

— Танк “Армата” Уралвагонзавода. Говорили о проблемах с двигателями и тепловизорами, решены ли они?

— Да. И по двигателям, и по тепловизорам вопросы решены. Двигатель выдает ровно те параметры, технические характеристики, которые закладывались в ТТЗ при проектировании. И что касается тепловизоров, я могу с уверенностью сказать, что у нас полностью импортозамещенный российский продукт, который производится “Швабе”.

— Когда завершатся войсковые испытания этой машины?

— Они идут по графику Минобороны.

— Был подписан контракт более чем на 100 танков и БМП на платформе “Армата”, их уже начали выпускать, производство ведется?

— Да, работа идет.

Беседовала Елена Карьгина

Эта публикация на сайте Минпромторга