Интервью спецпредставителя Президента Российской Федерации по Ближнему Востоку и странам Африки, заместителя Министра иностранных дел России М.Л.Богданова греческому еженедельнику «То Вима», опубликованное 23 февраля 2020 года

Вопрос: В 2015 г. Россия начала имевшую ключевое значение операцию в Сирии, изменив геополитические расклады на Ближнем Востоке. По прошествии четырех лет – оптимистично ли Вы оцениваете перспективы урегулирования сирийского конфликта? Какими видятся его параметры?

Ответ: Я думаю, что последние 4 года были решающими с точки зрения определения надежного решения сирийского конфликта. Сделано главное – восстановлен суверенитет Дамаска над большей частью национальной территории, в целом сохранена сирийская государственность, созданы условия для успешного проведения политического процесса, ведомого и осуществляемого самими сирийцами без вмешательства извне. Необходимо, естественно, настраивать стороны на оптимистический и конструктивный лад.

В предстоящий период, когда полностью будет завершен разгром террористов на сирийской земле, необходимо будет вывести из САР те военные формирования, которые находятся там незаконно, и двигаться к долгосрочному политическому урегулированию на основе положений резолюции 2254 СБ ООН.

В этом смысле большое значение придаем диалогу сирийских сторон в Женеве в рамках Конституционного комитета. Одновременно исходим из важности содействия постконфликтному восстановлению Сирии.

Вопрос: Если уйти от «узкого» понимания Ближнего Востока, Россия активна также и в Ливии, пытаясь посредничать там между двумя сторонами. Если Москва организовывала бы конференцию по Ливии, рассматривали бы Вы возможность приглашения на нее Греции как средиземноморской страны в полном смысле этого слова вместо исключения ее из числа участников?

Ответ: Вопрос действительно риторический. Мы не планируем созывать у себя новой конференции по Ливии. Их и так уже было предостаточно в различных столицах. Считаю, что продвижение ливийского урегулирования зависит не от количества международных конференций по этой теме, а от качества реализации принятых на них решений.

Что касается Греции, то как средиземноморская страна, напрямую испытывающая на себе негативное воздействие ливийского кризиса, она имеет полное право полноценно участвовать в многосторонних усилиях по его преодолению.

Вопрос: В прошлом году в дополнение к своей роли в Сирии Москва предложила новую архитектуру безопасности для региона Персидского залива. Какими Вы видите российское присутствие, роль и влияние на Ближнем Востоке в 21 веке? Идет ли эта роль вразрез с присутствием США в регионе?

Ответ: Регион Ближнего Востока и Северной Африки по-прежнему сотрясают острые конфликты и опасные противоречия, во многом спровоцированные действиями внешних игроков. Не буду напоминать о событиях «арабской весны», демонтаже ливийской государственности, попытках провести геополитические эксперименты в других государствах, включая Сирию. Россия твердо исходила и исходит из недопустимости таких действий, идущих вразрез с нормами и принципами международного права.

Основой российского внешнеполитического курса неизменно остается поддержка независимости, суверенитета и территориальной целостности ближневосточных государств, неприемлемость грубого вмешательства в их внутренние дела. Не говоря уже о попытках навязывать какие-либо готовые «рецепты», заведомо не учитывающие исторические, культурные и иные особенности ближневосточных обществ.

Надо сказать, что на контрасте с агрессивными и конъюнктурными шагами ряда хорошо известных игроков такой российский подход находит все более позитивный отклик и доверие у наших партнеров в регионе, причем у представителей широкого спектра политических сил, а не только официальных правительственных кругов. Стремимся использовать этот кредит доверия в интересах установления мира и безопасности на Ближнем Востоке.

Летом прошлого года на фоне обострения обстановки в Персидском заливе мы обновили российскую Концепцию обеспечения коллективной безопасности в данном регионе. Продвижением соответствующих предложений мы занимаемся уже достаточно давно – первая редакция документа была выработана еще во второй половине 1990-х гг. Новая версия Концепции была распространена нами в качестве официального документа ООН, с ней были ознакомлены наши ключевые международные партнеры, включая, естественно, постоянных членов Совета Безопасности.

Несколько слов о сути документа. Российская инициатива предполагает поэтапное продвижение к разблокированию конфликтных ситуаций, разработке мер доверия и контроля и, в конечном счете, формированию в этом субрегионе целостного механизма коллективной безопасности и сотрудничества. Для этого должны быть созданы соответствующие организационные структуры. Имеется в виду, что такая система станет прологом к построению общей посткризисной архитектуры региона. Данные предложения не являются окончательными либо обязательными, но представляют собой основу для дискуссий с участием всех заинтересованных игроков. В первую очередь, естественно, самих государствах Персидского залива.

В основе наших идей – принцип равноправного взаимодействия всех региональных и других заинтересованных сторон, неукоснительное соблюдение норм международного права. В этом состоит принципиальное отличие российского документа от иных выдвигаемых внешними игроками инициатив.

Вопрос: В 2011 г., на заре «арабской весны» в ходе закрытой встречи в Вашингтоне З.Бжезинский отметил, что в современном многополярном мире сближение между Россией, Турцией и Ираном могло бы даже отвечать интересам США. Что бы Вы на это ответили, особенно после недавних событий, связанных с убийством К.Сулеймани?

Ответ: Координация усилий между Россией, Турцией и Ираном, как это имеет место, например, в рамках Астанинского формата, способствует снижению уровня напряженности в ближневосточном регионе и ведет к общей стабилизации обстановки. Насколько такая тенденция совпадает с политическими запросами нынешней американской администрации – вопрос не ко мне. Его стоит адресовать в Вашингтон. Иногда складывается впечатление, что определенные силы в американской элите заинтересованы не в нормализации, а, наоборот, – в дестабилизации ближневосточного пространства. С тем, чтобы воспользовавшись политической неопределенностью и незатихающими конфликтами, половить, как говорится, рыбку в мутной воде. Из этой серии – ликвидация К.Сулеймани, который, кстати, вносил существенный вклад в дело борьбы с терроризмом, в частности разгром ИГИЛ.

С другой стороны, мы слышим заявления, подобные сделанным Д.Трампом во время его выступления в Конгрессе 5 февраля с.г., о желании «покончить с войнами на Ближнем Востоке» и свернуть (или, по крайней мере, сократить) американское военное присутствие в горячих точках. Выполнение этих планов, безусловно, оздоровило бы ситуацию в регионе.

Эта публикация на сайте МИД